Значит, он решил заставить их сыграть в игру.
Аллек поднес к лицу левую руку, подышал на ладонь, попутно разминая пальцы. В обманчиво мягкой хватке правой застыл снятый с предохранителя пистолет, пока что еще глядя дулом в пол. Черно-серые глаза, в которых не читалось сейчас ничего, кроме саркастичного, недоброго любопытства, глядели поверх затянутых в перчатку костяшек на двоих, стоящих впереди.

Любопытство.
Оно проснулось далеко отсюда, привлеченное и соблазненное необычностью нового задания.  Ни разу с тех пор оно еще не закрывало невидимых жадных глаз, упиваясь новыми открытиями, как дешевым энергетиком.
Из недр сознания, заспиртованная в безошибочной цепкой памяти, услужливо выплыла сопутствующая картина. Она продержалась недолго, давая рассмотреть снова теплый блеклый свет энергосберегающей лампы гостиничного номера, классический синий блеск экрана и белые ряды строчек, на нем застывшие. Предложение, интригующее своей необычностью, неуместностью, недосказанностью. Предложение, составитель которого не хотел раскрывать своему будущему исполнителю и доли своих карт, и не стеснялся этого демонстрировать. Напротив, он дразнил своей оксюморонной, очевидной скрытностью, кажущейся легкостью и неожиданностью, и прекрасно отдавал себе в этом отчет. Разумеется, Аллек на это клюнул. Поступить иначе он едва ли мог.
Признаться, саларианец еще долго сомневался в том, не сочинил ли себе самому интриги из пустоты - сомневался, ожидая своей очереди в порту и дружески перебрасываясь словами с попутчиком-сородичем, сомневался на транспортном корабле, рвущемся из одной бездны в другую под мелодичные разливы тессианской народной музыки, и даже на невыразительном частном космодроме, заставленном списанными разведывательными шаттлами, еще не до конца верил в реальность собственных подозрений. Ему нравилось их придумывать и расписывать, выстраивать возможные логические цепочки из подобранных осколков информации и наслаждаться ими тем больше, чем нетривиальнее и рискованнее они получались. Только под вечно неспокойным небом Иден Прайм, в тени промышленных башен, впервые Кирре начал видеть какие-то реальные подтверждения собственного беспокойства. Бессмысленно отрицать, сколь искренне его это обрадовало. Из нелепой пустышки, подобранной в полушутливой надежде на спрятанное сокровище, действительно начинал литься драгоценный свет нетривиальности и уместности.
Старый храм, должный давно окостенеть в растворе немилосердного времени, но внезапно встретивший гостя жизнью, развеял сомнения окончательно. Следы недавнего посещения, которые их владелец даже не старался замести, ждали у порога — пожалуй, именно эта их вызывающая очевидность сначала сбила убийцу с правильного пути размышления, вынуждая остановиться и размышлять, не могли ли вернуться сюда колонисты. Нет, пришел вскоре Аллек к однозначному выводу. Простых рабочих отвадил бы страх перед шрамами, оставшимися на этой земле. В брошенном почившей цивилизацией трупе завелись совсем иные паразиты.
Необходимость следить за их возможным появлением раздражала. Она отвлекала от возможности созерцать редкую красоту спуска, только ради которого Кирре бы согласился на этот контракт. Архитектор все-таки позволил себе остановиться совсем ненадолго в начальной зале, еле слышно ступая мимо древних стен, зеленеющих в очках ночного видения, с шелестящими на губах словами восхищения рассматривая невиданную прежде картину. Осторожно, словно боясь повредить слабый каменный узор, проступающий под шлифованной поверхностью, прикоснулся к ожидаемо холодному материалу; полуистлевший песок струйками посыпался на пол. Аллек отступил назад, закидывая голову и вглядываясь под своды потолка, сочетающие в себе рубленую твердость массива с плавностью образующих его линий. Храм одновременно напоминал ему целый ряд современных архитектурных тенденций и безусловно отличался от них, как реальные вещи отличаются от своих двойников из подробного сна. Современный мир — такой, каким он был бы тысячелетия назад.
Надо будет попробовать воссоздать это впечатление в какой-нибудь из будущих работ. Непременно надо.
Дольше наемник задерживаться не смел. Пустота за его спиной снова пришла на смену мимолетному возмущению.
Коридоры и комнаты, угодья пустоты и теней, неразличимого скрипа каменных переходов и далекого, глухого грохота, редко доносившегося откуда-то из глубины. Даже ни одного сторожевого робота не встретилось по пути.

А теперь вот — они.
Батарианец и кроган. Аллек попытался повторить про себя это словосочетание без снисходительной иронии, но не преуспел. И оба они здесь явно не случайно. Отнюдь не случайно.
Это объясняет то, зачем нанимателю был нужен профессиональный убийца, а не вор. И это же запутывает дальше нить его намерений. Впрочем, разрешись загадка столь легко, это было бы не только разочарованием, но и оскорблением.
Интересно, а станет ли для них оскорблением тот факт, что их выставили вдвоем против одиночки? Что это у них вызовет — ярость? Интерес?
Аллек отнял руку от лица и тоном, прозвучавшим необыкновенно буднично, поинтересовался:
- Чем обязан встрече?

Отредактировано Alleck Kyrreh (2012-07-25 22:04:11)

Безмятежная красота Иден Прайм навевала тоску - изгибы гор и холмов сложены в тонкой линии губ, в саркастичной насмешке над живыми. Незыблемый рай и вечно цветущий сад, зелень которого уже спустя несколько минут начинает безбожно резать глаз. Азари чувствовала себя неуютно: и тогда, когда они ступили на густую траву, и тогда, когда спустились под землю. Шиани не была ребенком, но и она боялась, что стоит лишь стихнуть нежной колыбельной, как из под кровати полезут ночные монстры.
Их отряд был небольшим. Меньше, чем требовалось для штурма и вполне достаточно для того, чтобы незаметно прийти, забрать данные и уйти. В контракте, который она приняла так же охотно, как и двое её нынешних соратников, все было оговорено до ужаса подробно, а само дело не обещало быть пыльным. Интуиция упорно молчала, заказчик казался вполне добропорядочным парнем и Хаарон взялась за работу. Её, в принципе, не смущало желание заказчика остаться инкогнито, не смущало то, что выглядит миссия уж слишком простой (в ходе дела всегда обнаруживаются накладки) - а что касается нежданных гостей, то к их приходу можно быть заведомо готовым, прекрасно зная, что судьба любит преподносить не самые приятные сюрпризы.
Они познакомились уже по дороге к колонии Альянса. Внушительная, высокая, массивная кроганша по имени Эреба на деле оказалась легкой и весьма расторопной особой. У неё был интересный взгляд - пустой, надломленный, словно осколок зеркала, залегший в тенистой глубине холодного океана. И хотя внешне она не казалась печальной, азари понимала, что генофаг - тяжкое бремя, и удар, который способна перенести не каждая мать. Было в ней нечто завораживающее, притягивающее взгляд - темная искра, способная прожечь и фунт железа. Темный отблеск на светлой стороне луны. В ней была сила, гордость и твердость; дикость, которая может покориться лишь истинному крогану-бойцу. И пусть азари была во много раз старше этой женщины, она оставалась с ней предельно вежлива и обходительна, как то требовало отношение к равному по духу.
Батарианец - из всех троих он был наиболее болтлив. Негласно было принято, что если доведется с кем-либо вести разговор, то вести его будет Алек - не сказать, чтобы он был особо хитрым или отличался отлично подвешенным языком, но ни Шиани, ни Эреба (впрочем, на её счет азари не была уверена полностью), не захотели бы вести дела с теми, кто не имеет прямого отношения к их миссии и к их будущей награде. Он был интересен - хотя бы тем, что не пытался отчаянно приостановить падение собственного народа и хоть переживал о том, что его сородичи страдают - не стремился в их славу приносить великие жертвы. Он был и есть - личность, способная выбирать собственную дорогу, собственный путь. Не последний, на обломках не родившейся империи, не первопроходец в этой тернистой глуши - простой наемник, которого стоит уважать.
Так или иначе, какую бы симпатию азари не испытывала к своим спутникам, она не собиралась поворачиваться к ним спиной - глумливым червем в её душе нарастало беспокойство.
Что до неё самой, то Шиани оставалось безликой - обыкновенной азари-наемницей, которых предостаточно на просторах вселенной. Не хвалилась своим мастерством и предпочитала называть его "умением среднего порядка". Все, что она предпочла выдать о себе, это ворох среднестатистических данных: первое - она азари; второе - она наемник; четвертое - она обладает биотикой; пятое - ей, так же как и всем, кого завербовал заказчик, нужны деньги. Назвалась же просто: Хаарон. И мало кто знает, что название планеты, на которой погиб её отец - созвучно прозвищу, которое наемница выбрала для себя и на которое обязалась отзываться чаще, чем на собственное имя.
Штурмовик не вступала в разговоры, не поддерживала беседу, и лишь пару скупых замечаний по делу от неё смогли дождаться невольные напарники.
Сейчас, Т`Амут не смогла бы связно объяснить, что именно ей не нравится в этих коридорах. Ветер, завывающий под потолком или влажные стены, фрески на которых потускнели и потрескались под гнетом безжалостного времени. Этот храм, как и Иден Прайм в своей тревожной красоте, обладал собственной харизмой - жил сам по себе, лишь посмеиваясь, когда там, наверху, рушились и отстраивались заново отдаленные вехи человеческой колонии. Ветер, словно бы решив разорвать порочный круг тяжелых мыслей, печально заметил сверху: "У-у-у". И азари захотелось ответить ему тем же, но её уканье приобрело бы оттенок задумчивости, легкий флер настороженности и малую толику страха, который ей настойчиво внушало это древнее божество.
Он (храм) был старше Атаме - старше любой расы, которая сейчас населяет галактику. Шани не была хорошо знакома с протеанской культурой и не взялась бы утверждать, что храм построила эта старая, давно забытая в песках времени раса. Возможно, это творение их рук, а возможно, кто-то другой вручил им этот дар, вложил в руки, то ли внушая, то ли приказывая пользоваться подарком. Азари поежилась и осветила фонарем, прикрепленным к штурмовой винтовке еще один смежный коридор - бесконечная сеть ответвлений и ни единого указателя - а ветер все смеется и просит, буквально умоляет уйти. Ветер - единственный свидетель, который все еще помнит, кому принадлежал храм и кто ступал по этим коридорам сотни, тысячи лет назад. Кто прикасался к стенам, запомнившим ладонь неведомого существа как самих себя. Тишина вторит. Они стоят друг напротив друга - тишина и Хаарон. И сверлят друг друга взглядом, и в какой-то момент штурмовику показалось, что скажи она: "ну что, пойдем?", то тишина отозвалась бы ей в ответ или хотя бы поощрила немым кивком.
Пора возвращаться - сыграл в душе Шиани вполне объяснимый страх: пусть она хорошо запомнила дорогу, но чем дальше отходила от основного состава, тем сильнее на нее давили стены. В них жила память и азари готова была поспорить на что угодно, даже на свою жизнь - воспоминания, которые хранят пыль и влага, едва не зависающая в воздухе тяжелыми каплями, не были светлыми. Безнадежность, тоска - все это навевала архитектура, стиль которой нельзя было описать однозначно. Её резкие черты могли неожиданно перейти в полукруглую арку и смениться мягкими, плавными изгибами. С одной стороны коридора - фреска, а с другой - потертая поверхность камня, покрытая разводами и вязкой жидкостью, которую сравнить можно разве что со слюной. От этого разнообразия, которое создал гениальный, но увы, скорее всего безумный архитектор, болела голова.
Пора возвращаться - повторяет в уме азари, пропуская очередную картину древности и наконец разворачивается, чтобы покинуть этот коридор. Откуда-то сзади доносятся голоса - поначалу, ей кажется, что беседуют двое: кроган и батарианец, но звук, отражающийся от потолка и стен, заставляет наемницу торопливо выключить фонарь и поднять штурмовую винтовку, придерживая её на уровне груди. Посторонние?
Она вышла из проема, держа неведомого гостя на мушке. И не позволяя себе отвлекаться на первоначальную оценку его вооружения и экипировки, на манеру поведения и речи, сухо заметила: - Назовись и держи руки так, чтобы я их видела, Искра.
Было у неё хобби - давать "новым знакомым" имена, даже если эти знакомые были мимолетным росчерком пламени в её жизни. И саларианец (а гость на поверку оказался именно им) тоже обрел нежданное прозвище - нелепо звучащее, оно вырвалось с губ прежде, чем Хаарон смогла его остановить.

Покрытая еще тлеющим пеплом сигарета шлепнулась на пол под самыми ногами, отскочила и улеглась стремительно разлагаться на бумажные хлопья в переполняющей подземный воздух влаге. Кроган в своем репертуаре, национальный характер ощутим в каждом слове и каждом жесте. Разве что голос странный. Высокий, без привычной утробной хрипотцы, скорее, с низким горловым ворчаньем. Болезнь? Уж не последствие же курения. С другой стороны, антирекламу бы это сделало превосходную.
Батарианец, не в пример своему прямолинейному спутнику, оказался для представителя своего народа общителен без меры. В некотором роде он был даже отчасти вежлив, пусть угроза, просквозившая в его словах, придала им больше соответствия ожиданиям.
Появления азари Аллек не ожидал никак и, завидев штурмовую винтовку в обманчиво безобидных руках, успел отчасти пожалеть об излишней поспешности собственного появления. От сожаления большей силы его удержало не столько видимое спокойствие собеседницы, не столько ее тон, сколько одно отдельное слово, прозвучавшее неожиданно, нелепо, но бесспорно неординарно.
«Искра»?
Нарочито медленно наемник поднял руку с зажатым в ней пистолетом, показательно отодвинув палец от спускового крючка. Взгляд, едва различимый за черными линзами очков, с подлинно саларианской быстротой перескакивал от синекожего лица к четырехглазому, проходился по красноречивой кроганской спине, перебегал цепко по рукам и пальцам встречных, ища признаки намечающегося движения. Не в пример ему, губы приподнялись в тонкой, хладнокровной, безотказно вежливой улыбке.
- Найлин Каис, - бросил наемник негромко, - рискну предположить, ваш четвертый коллега. Так уж сложилось, что я тоже оказался сюда послан с определенной целью неизвестным лицом. К сожалению, о вашем присутствии я был предупрежден не в большей степени, чем вы, очевидно, о моем.
Он не менял своего места, не шевелил ни одним лишним мускулом, немногим уступая в плавной точности синтетику; однако ни страха, ни явственной угрозы в этом отчего-то не ощущалось. Разве что неестественность, постоянно, но недостаточно нарушаемая асимметричными, несовершенными, а оттого знакомыми и живыми мелочами мимики и внешности.
- Но, раз уж и вас, и меня столь нервирует факт нашего незнакомства, - подытожил Кирре голосом, подчеркнуто неискренне приятным, - почему бы нам его не исправить? Свое имя я вам назвал.

- Следить за ним будешь сам. - азари неопределенно фыркнула и в одночасье поняла, что лицо её было похоже на лицо матери, разрешившей ребенку завести домашнее животное - спустя уйму настойчивых стенаний и мольб. В фырканье же не было ни капли раздражения, лишь усталость, смешанная с добродушным смешком. Тем не менее, она не одобряла поступок Алека Венадио, потому как он шел вопреки тому расчету, которым должен изо дня в день  руководствоваться каждый наемник - если он, конечно, хочет дожить до старости.
Интуиция упорно твердила Шиани, что нужно двигаться, что нельзя стоять на месте, но азари не слушала, целиком и полностью поглощенная впечатлениями. Она продолжала держать новоприбывшего на прицеле, ибо он не выразил еще согласия - и попутно осматривала его, насколько позволяло здешнее освещение. Как бы она ни старалась, но видела лишь силуэт, размытый тусклыми лучами. Впрочем, даже если бы она видела его достаточно хорошо, то не смогла бы толком сказать, насколько опасен противник. Эти черты саларианцев - щуплость, юркость, говорливость; не позволяли оценивать их как опытных и умелых врагов. Кто-то мог бы сказать, что они не созданы для такой работы - что наемники из никакие, но это мнение настолько ошибочно, что вызывает снисходительный смех. Пусть от гостя не веяло опасностью, он был таким же, как и все здесь собравшиеся - избранным не зря.
Саларианец ей нравился. Он был "Искрой" - внушал доверие, даже будучи врагом. Хаарон словно бы была уверена, что если она опустит оружие, он не станет атаковать или бить ножом в спину - но какие бы светлые надежды не внушал незнакомец, держать его на мушке было бы разумнее. Еще разумнее - убить. Здесь наемница была всецело согласна с Эребой. Опасно оставлять в живых врага, способного еще натворить бед. Насколько много правды в словах батарианца?
Жизнь, непримиримая и каверзная, учит наемников доверять не только своей интуиции, но и интуиции друг друга - если ты сам не уверен в каком-то вопросе достаточно хорошо, то следует поинтересоваться, что второе "Я" говорит твоему напарнику. Каждый наемник - индивидуален ровно настолько, насколько то позволяет природа. Шиани знавала кроганов, способных по-наитию вывести отряд на врага - даже если его местоположение было прописано ошибочно или вообще отсутствовало; знавала саларианцев, которые в точности могли угадать, когда стоит выходить из укрытия, а когда лучше повременить; знавала азари, способных воевать на незнакомой доселе местности, полагаясь лишь на свою интуицию. Если бы кто-то удосужился спросить, Шани бы ответила, что батарианцы не зря стали самыми именитыми работорговцами - это было у Алека в крови и сейчас, должно быть, подсказало ему верный путь. Работорговцы нередко выгадывали выгоду благодаря внутреннему голосу, говорящему - кого стоит убить сразу, а кого захватить в качестве заложника.
Вслух она это говорить не решилась, понадеявшись, что Эреба сама придет к этой мысли - ибо подобное сравнение могло быть неприятно напарнику, могло вывести его из себя или положить начало вражде. Слишком плохо она знала его и отнюдь не могла назвать другом, с которым можно поделиться любой мыслью, пришедшей в голову.
Она могла сказать, что как команда, они сработались неплохо - действовали слаженно и понимали друг друга с полуслова. Может, это голос опыта, а может, та частица доверия, которую наемники дозволили себе в общении. Недостаточно, чтобы быть спокойным за свою спину, но вполне хватает, чтобы не мешаться под ногами друг у друга.
Она опустила штурмовую винтовку, тем самым показывая, что приняла мнение Алека и готова довериться его интуиции, а если Искра решит сбежать или (что куда глупее) напасть, то биотика, а так же недюжинная сила крогана разорвут его на части.
- Хаарон. - бросила азари, практически не размыкая губ и кивнула. Не стоит забывать об элементарной вежливости, даже находясь в подобной ситуации. Теперь же, когда все "ритуалы" были соблюдены, азари потеряла к гостю всякий интерес кроме обыденного и ожидаемого. Её больше волновали здешние своды и дальнейшая цель, до которой нужно добраться. Час от часу не легче.
Теперь же, в большей степени она обратилась к своим напарникам: - На нашем пути есть три развилки, в одну из них упирается главный коридор. Я не имею исчерпывающих знаний в археологии, но могу сказать, что этот храм использовался точно не для целей религиозного характера - в таких строениях обычно встречается уйма статуй божества или божеств - но здесь ничего. Только фрески.
Она не стала разбавлять свою краткость длительными описаниями и указывать на то, что место это в высшей степени странное. Лишь обвела взглядом зал и молчаливо выразила уже заведомо известную мысль: пора двигаться.