Там, там-там-та-та-та-там, там, там-там-та-та-та-там...
Рука заставляет арфу переливаться в лучах софитов под собственную мелодичную песнь. Легкая мелодия, что-то из далекого детства, когда фото было лишь сепией по сравнению с той сочностью, что сегодня предоставляет голографическое кино.

Ей уже давно стоило повзрослеть. А она еще ребенок, несмотря на то, что на днях стукнуло двадцать пять. Пытается что-то кому-то показать, стремится выделиться, но получается лишь цирк и фарс. Весь ее вид - маскарад и примерки, неясные и неточные пробы, без однозначного попадания в цель. Она еще не Эстер Ханнеле, но уже Вельвет. Молодая, амбициозная, почти на пустом месте горделивая и очень острая. С ней в буквальном смысле невозможно находиться рядом - наткнешься исключительно на саркастическое дыхание, пропитанное тяжелым дымом мужских сигарет.
На корабле масса различного товара. В основном это, конечно, оружие, но есть один отсек, потайной, скрытый даже от членов команды, в котором контрабандистка хранит самое любимое. Пиротехника - ценнейшее из этого. Десятки экземпляров различной взрывчатки: от опасных даже для тяжелых обшивок кораблей бомб до легкомысленно мерцающих фейерверков для шоу-программы.
- Гибсон, мы летим на Омегу, - отшершавил воздух в голосовых связках Вельвет, - заводи.
Она уже собрала команду для "Странника". Те люди, которым она действительно могла доверять. Подпольные мастера андерграундных искусств, в них нет ни капли буржуазного пафоса. Вместе они напоминали старого вида рок-группу, с чрезвычайно редким бархатно-грубым голосом эксцентричной солистки. Их музыка состояла из цифр и комбинаций, списков и прейскурантов, и каждый играл по-своему. Хэнк, любезно представляющийся Танцором, был лучшим, которого только можно было сыскать, пилотом; Джаред и Дэвид, непревзойденные мастера партий на барабанах сверхсветового двигателя, братья-близнецы, обслуживали то, что было у судна "под капотом"; Чен, маэстро медицины и фармацевтики, был лучшим - и психологом, и другом, и критиком - и долгими бессонными вечерами составлял контрабандистке незаменимую компанию; немой афроамериканец Блейк охранял "Странник", и мог изредка работать телохранителем Вельвет - его виртуозное исполнение гремящих композиций на крупнокалиберной винтовке ни с чем нельзя было сравнить.

Ритм перебора тонких струн сменяется на более быстрый, а сама мелодия начинает отдавать какой-то мрачной загадкой. Пейзаж позади арфистки сменяется, отдающие ароматом дизельпанка интерьеры "Странника" передают эстафету навязчивому нуару Омеги, приправленному сочным светом неоновых огней и режущим уши битом электронной музыки.
- Феликс, идиот, я не могу поставлять тебе партиями этот дробовик! - буквально орет в лицо одному из новых заказчиков Вельвет. Парень ее ровесник, живет в Столице вместе с какой-то азари, и вообще тип довольно неприятный; он всегда требует от контрабандистки чего-то невероятного, будто она - рыцарь на белом коне и готова по первой же его просьбе сорваться на охоту за огнедышащим драконом.
- Я тебе предлагаю стоящее дело, которое в случае успеха принесет богатство и тебе, и мне. Ты уверена, что не желаешь этим заниматься?
Удар, хлопок - Неил получает заслуженную пощечину и может лицезреть стремительно удирающую куда-то в сторону ночного клуба девушку в нелепом сером кардигане.

Она не стала ничего пить, зато заказала для своих боевых товарищей со Странника пару бутылок отборного не-пойми-где-изготовленного вина. "Когда-нибудь буду возить с Земли это богемное пойло", - полусерьезно прикидывает Вельвет и почти ужасается собственной мысли - следом за ней приходит другая: "Выпьют же, идиоты, пока таможню проходить будем".
За столиком справа сидит странного вида женщина - в черном обтягивающем костюме, лицо скрыто приглушенного зеленого цвета визором. На табло ее инструметрона лихорадочно пляшут смутно знакомые скриптовые команды - пожалуй, это единственное, что в загадочной даме может привлекать.
А ведь не зря Вельвет заметила эту "зеленоглазую" - как сердцем чуяла что-то неладное. Бесконечно энергичный бит Загробной Жизни сменяется противными звуками сирены, задымленный куревом воздух прибивается к полу проливным тропическим дождем противопожарной системы, а на экранах, транслирующих минуту назад стриптизерш-вертихвосток, появляется радостно гавкающий щенок породы мопс.
Охранники грозно стреляют в потолок - эта какофония из автоматных очередей заставляет сидевшего минуту назад слева хакера сорваться с места и исчезнуть в толпе. Вот ведь богомол, подсунула Арии под нос какой-то вирус, и смылась. "Ох, не сдобровать девочке", - хмыкает Вельвет и, недовольно прикрыв макушку кардиганом, при этом превратившись в Бабу-Ягу с идиотским головным платком, встает из-за барной стойки. Вокруг паника, все куда-то несутся, охранники продолжают стрелять... А "старая ведьма" стоит, будто вокруг тишина и спокойствие, недовольно смотрит в сторону закрытого удирающей толпой выхода.
- Эй, вон ту бери! - кричит позади Вельвет какой-то четырехглазый хмырь. Женщина по судорожным движениям мурашек по спине понимает, что речь идет о ее великолепной заднице, и что этой самой великолепной в скором времени грозит лютый Ад. Рука непроизвольно тянется к ремню, на котором, нелепо бренча во время ходьбы, висят красноватые коробочки с дорогой взрывчаткой. Она берет одну из них, на автомате распаковывает, бросает, нажав на большую кнопку, себе за спину. В полете от снаряда отскакивают искрящиеся и дымящиеся осколки, которые придают очевидному хаосу вокруг оттенок цирковой мишуры. Долетев до цели - угла с зажатыми толпой охранниками - бомбочка взрывается, дополняя эффектное зрелище ядовитым слезоточивым газом. 
В это единственное мгновение недолгой безопасности, Баба-Яга, снимая уже темно-серый от воды кардиган и бросая его на пол, врывается в паникующую толпу. Прямо под ноги, будто камикадзе, падает, сломав каблук, азарийская стриптизерша - ее приходится пнуть, перед тем, как пройти. А далее все начинает быстро крутиться, вращаться центрифугой, и Вельвет не может уследить за происходящим. Выстрелы, много выстрелов, она бежит, бежит...
Но, вероятно, сегодня ей не везет - вообще день мрачный. Контрабандистка заворачивает на финишную прямую - впереди только пламенем по бокам сжигает убегающих посетителей огонь диодного экрана, хакером любезно пощаженного.
- Чертов богомол, - рычит бесшумно в криках толпы и вое сирен Вельвет. - Найду и пристрелю… - и замолкает. Задумалась - как-то слишком просто умрет эта чертовка. Да, сначала она взломает ее компьютер, заставит содрогнуться от крушения операционной системы, затем вколет ей психотропное, взорвет парочку бомб, а потом, издевательски хохоча, выкинет в открытый космос. О да, идеальная казнь.
И тут в спину прилетает пуля. Боль сковывает движения, Вельвет, потерявшая контроль над ногами, спотыкается об чье-то тело и падает на холодный пол, как та шлюховатая стриптизерша. Перед глазами проносится вся жизнь, драма нарастает, начинают накатывать волны холода.

Она видит странный корабль, заходит в него. Внутри ее ждет лишь смерть - увы, угонщица просчиталась, и хозяин корабля настиг ее в самый неподходящий момент. Она видит шахматную доску зеленоватого цвета и цифры, бесконечно врывающиеся в инструметрон - но это не заставляет ее волноваться. Вот, она уже не чувствует рук, роняет на заляпанный кровью дорогой ковер чьего-то шикарного кабинета воспетый лишь в мечтах Ремеди. Она закрывает глаза, видит перед собой надвигающееся море, протягивает руку прямо в пасть голодной Леди Пустоте, и с улыбкой на лице, омывается.
Тело ее разрывается в клочья под возобновленный заботливым ди-джеем электронный бит. Пиротехника делает свое дело - в шикарных виражах искровых зарядов вырисовывается дивная картина, сменяющаяся задымленной вновь атмосферой ночного клуба. Она оставила о себе только лишь этот нелепый взрыв. И музыки на ее "Страннике" больше не будет - группа, обещающая стать легендарной, распалась из-за смерти вокалиста.

Мелодия возвращается в свое излюбленное ретро, от которого теперь становится слегка не по себе. Сепия начинает вызывать в душе заметные колебания, напоминая о конечности всего, в том числе и жизни. Жизни своей, жизни родителей, жизни детей, жизни друзей. И, воспевая последние аккорды, арфа умолкает.
Арфистка встает со своего места, завершая сольную партию. Зал стоя аплодирует, на довольных лицах зрителей, сквозь их широкие улыбки и наполненные слезами глаза она видит признание. Музыкантка сама и не прочь заплакать, ведь это - ее триумф. Давняя мечта, которая сбылась.
Ноосфера молча кланяется бурлящему Королевскому Дворцу Музыки и, закрывая белое от пудры лицо, плачет.